Охота на лошадей - Страница 58

В два ночи я надел темно-зеленую рубашку и черные джинсы, спустился вниз, сел в машину и направился к Питтсвилл-бульвару, к дому сорок тысяч сто пятьдесят девять. Город не спал, и машины катили во все стороны. Но дома вдоль Питтсвилл-бульвара стояли темные и молчаливые. С потушенными фарами я подъехал к парадному Клайвов и поставил на крыльцо мешки с мукой. Затем, придерживая дверцу машины, но не закрывая ее, задом выехал на шоссе и оставил «Понтиак» в кустах возле того же пустого дома, что и днем. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из соседей вспомнил, что ночью слышал, как хлопала дверца машины. Поэтому я оставил ее открытой, а сам пошел к Клайвам.

Ночь была теплой и ласковой. Зеленовато-голубое небо было усыпано звездами, будто флюоресцирующим узором в горошек. В двух милях отсюда огни Лас-Вегаса поднимались к небу светящимся оранжевым колоколом, но под пальмами и вдоль кустов стояла густая тень, укрывающая от случайных взглядов.

Дом Клайвов был последним в длинной череде домов, в которые я вламывался. Кибл редко спрашивал, как мне удалось получить информацию. Если бы меня поймали, и пресса, и полиция, и общественное мнение обрушились бы на непрошеного визитера. Но законопослушные граждане никогда не догадывались, что я побывал у них в гостях. Для Клайвов я придумал другой план.

Надев хирургические перчатки, я принялся колдовать над замком черного хода. Вскоре я полностью разобрал его. Двойной механизм замка мягко упал мне в руки, и дом был мой.

Меня обдало душным, застоявшимся воздухом. В слабом свете фонаря мебель в чехлах напоминала бледные валуны. Черный ход открывался прямо в просторный холл, который вел к парадной двери. Я пересек холл, открыл замок, отодвинул засовы и оставил парадную дверь открытой, так же, как и ту, через которую вошел. Ценный совет бывшего взломщика, однажды забывшего о главном правиле – все приготовить для моментального бегства, – барабанным боем стучал у меня в ушах.

Я прошел в спальни – большие комнаты для Йолы, для Матта и для гостей, возле каждой отдельная ванная. Я перевернул мебель и выбросил из шкафов и комодов все, что они оставили. Для довершения беспорядка во всех трех спальнях я высыпал шесть фунтов муки, уже приготовленной для сдобного теста.

В кухне я высыпал на пол коробку мыльного порошка, пакет риса, кукурузные хлопья и четыре фунта темного сахарного песку – все, что нашел в кладовке. Потом отпер окно в кладовке и оставил его открытым, подняв жалюзи и сетку от насекомых, после этого перевернул несколько банок с компотами, стоявших рядами на полке, чтобы создать впечатление, что взломщик вошел через окно в кладовке.

В просторной гостиной я перевернул мебель, сложил на полу в кучу безделушки и мелкие предметы и все щедро посыпал мукой. В маленьком кабинете с окнами, выходившими на шоссе, я нашел стол, полный бумаг, две большие книжные полки и коробку ниток, пуговиц, тесемок и тому подобных мелочей для шитья. Все вместе образовало на полу роскошное покрытие по щиколотку. Фунт муки будто снегом покрыл это великолепие.

В тот момент, когда я разрывал последний пакет муки, чтобы рассыпать его по холлу, вдали раздался вой полицейской сирены. Помертвев, я только секунду сомневался, сюда ли они мчатся. Затем понял: или слишком бдительный сосед заметил через жалюзи мерцание моего фонаря, или Клайвы защищали свое жилище с помощью не только хитроумных замков, но и сигнализации, оповещавшей полицию о грабителях.

Не теряя времени, я закрыл парадную дверь и услышал, как щелкнул замок. Высыпал последний мешок муки на пластмассовые цветы, украшавшие стол в холле, и выскользнул через черный ход, захлопнув за собой дверь. Фонарь в кармане стукнул меня по ноге.

Сирена стихла, и машина остановилась перед парадным входом. Захлопали двери, раздались мужские голоса, застучали тяжелые ботинки. Кто-то с мегафоном требовал, чтобы я выходил, держа руки за головой. Углы дома осветились фарами машин.

На долю секунды опередив первый силуэт в форме, появившийся из-за угла дома, я добежал до кустов, окаймлявших бассейн, и нырнул в их тень. Действовать бесшумно оказалось нетрудно: стражи закона устроили вокруг дома такой шум, что не слышали самих себя. Вот оставаться невидимым – это было проблемой. Полицейские принесли прожектор, поставили его у черного хода и осветили весь дом. Закрытые окна, смотревшие в сторону пустыни, отражая его свет, освещали задний двор почти до моего укрытия.

В соседних домах зажегся свет, в окнах появились головы. Я осторожно прополз поглубже в кусты и подумал, что этот зоопарк еще слишком близко.

Со стороны дома донесся крик: они нашли открытое окно в кладовке. Четверо полицейских, определил я. Все вооружены до зубов. Состроив гримасу ночному небу, я продвинулся еще на несколько ярдов, уже не так осторожничая. Я не собирался дать им возможность поупражнять указательные пальцы на спусковых крючках, но время поджимало.

Очень храбрые ребята – эти полицейские. Вдвоем они вылезли из окна кладовки и зажгли фонари. Я быстро пересек последние ярды сада, перешагнул через окрашенные белым камни и направился в пустыню.

Через пять шагов я убедился, что придется снять ботинки, а через десять обнаружил, что единственное растение, сплошь покрывавшее песок, – какие-то колючки, которые впивались в ноги при каждом шаге.

Позади, в доме Клайвов, полицейские перестали охать и ахать над погромом в доме и отправились искать следы. Свет фонарей переместился к соседним домам. Если они пройдут на пять домов дальше и найдут оставленную там машину, дело станет по-настоящему пахнуть керосином.